В октябре в Уфе стартовал громкий судебный процесс над экс-заместителем Премьер-министра Башкирии Аланом Марзаевым. Чиновника обвиняют в получении взятки в особо крупном размере.

В основу дела легли показания водителя – Эльмара Иртуганова. Целый год этот важный свидетель, опасаясь за свою жизнь, был вынужден скрываться за пределами Республики. Но боялся он не Марзаева, а людей в погонах, которые под пытками, по его словам, заставили его оговорить своего начальника.

Редакции УтроNews удалось задать вопросы Эльмару Иртуганову и получить на них ответы. Публикуем их полностью.

— Эльмар Радифович, когда и при каких обстоятельствах вы узнали, что являетесь фигурантом уголовного дела?

— Летом прошлого года. Около половины шестого утра в мой деревенский дом, где спала моя большая семья, ворвались люди без опознавательных знаков, в камуфляже и масках. В руках у них были топоры, кувалда, лом, огнестрельное оружие. Нас всех, в том числе женщин, как свиней за ноги стащили на пол, пинали и орали «мордой в пол!», обсуждали между собой, что у нас ***нутая фамилия. Дети все это время плакали от ужаса. На меня и братьев надели наручники, требовали отдать какие-то деньги. Никаких «своих» денег они не нашли, но изъяли единственные оставшиеся сбережения нашей семьи – 1,5 млн рублей и 400 долларов (раньше я занимался тяжелым трудом на севере – работал в Schlumberger, в «Газпроме» и много откладывал). Ещё забрали телефоны у всех членов семьи и ноутбук.

— Это всё вернули потом?

— Нет конечно.

— Вам что-нибудь объясняли тогда, говорили, что происходит?

— Нет, на меня раздетого надели наручники, поводили по двору и посадили в микроавтобус, надели на голову маску и увезли в какое-то помещение. Там я и узнал, чего от меня хотят. Силовики (думаю, это были сотрудники СК) потребовали признаться в том, что я передавал взятку своему начальнику – Алану Марзаеву, что привозил ему деньги от бывшего министра транспортно-дорожного хозяйства Клебанова. Но я ничего подобного не делал. Я отказался клеветать на себя и шефа. И оказался в аду.

— Вас действительно пытали, как заявил Марзаев?

— Да. Это продолжалось примерно 10 часов. Меня пытали электрошокером – били током в руки, в ноги, в гениталии. Не давали сходить в туалет, смеялись, советуя обмочиться себе на ноги. Все это время я был в наручниках. Руки мне выкручивали назад, вывихивали плечевые суставы. Дважды надевали на голову футболку, заматывали её скотчем и уводили в подвал (вели по коридору и налево, далее на лифте спускались приблизительно на 2 этажа ниже). Там меня ставили в позу дельфина и начинали избивали ногами. Потом сажали на пол, ноги под себя, а сами навалились на шею сверху, душили. В перерывах имитировали казнь – приставляли к голове пистолет и щелкали им, как будто осечка произошла. Я терпел так долго, как мог.

— Когда вы сдались?

— Когда меня, находящегося уже почти в бессознательном состоянии, решили начать пытать черенком от хозяйственной метлы. Сначала заталкивали черенок мне в рот, а потом начали кричать что забьют его мне в задний проход вместе с трусами. Говорили, что снимут это издевательство на видео и выложат в сеть.

— Что было потом? Вас проинструктировали, что вы должны рассказать следствию?

— Люди в подвале сказали, что мне нужно заучить ответы на вопросы, которые мне будет задавать старший следователь третьего отдела по расследованию особо важных дел СУ СКР по Республике Башкортостан Зарипов. Когда я ответил, что готов признаться хоть в убийстве Кеннеди, с меня сняли наручники, разрешили сходить в туалет, а не себе на ноги, как целый день предлагали до этого. Заставили умыться и отчистить футболку. Потом усадили за стол и дали подписать какие-то бумаги (что в них было я даже не читал, я к тому времени почти терял сознание). После отвели в другой кабинет, дали другие бумаги, сказали учить текст. Там было написано, что я забирал пакеты с деньгами из квартиры министра транспорта Клебанова и отвозил их Марзаеву, а также прятал эти деньги у себя в деревне. Все это неправда, я никогда ничего не брал у Клебанова, но мне пришлось подписать. Точнее я сделал вид, что подписал, я поставил не свою обычную подпись, а каракули. В тот момент это был мой единственный шанс выйти оттуда не инвалидом.

Читайте ещё:Польская компания прислала главе Россельхознадзора письмо из-за обвинений

— А где был ваш адвокат?

— Его ко мне не пускали. Это я потом уже узнал. Мне же подсунули защитника, очевидно связанного со следствием. Когда к вечеру меня привели в кабинет к Зарипову, там с ним сидел молодой человек, которого мне представили, как адвоката от государства Ильшата Аминева. Но на сам деле, как потом уже выяснилось, кто-то сфальсифицировал мою подпись – как будто бы я заключил с этим адвокатом частное соглашение. Тогда я этого не знал. Аминев не принимал никакого участия в моей защите, ничего мне не подсказал и не объяснял. Только спросил, сильно ли меня били. Потом просто молча играл в телефон. Я тогда ещё подумал, что это просто их подставной сотрудник. Сейчас понимаю, что он им был нужен для придания «законности» действий по принуждению меня к оговору шефа.

— Кому им?

— Следствию. По моему мнению, именно следователь Зарипов отдавал приказы меня пытать, он ведь со мной основное время проводил.

— Во время самого допроса вас не били?

— Нет. Второй допрос фиксировался на видео, а перед этим меня помыли, отряхнули и сняли с меня наручники (впервые за день). Но я понимал, если буду сопротивляться – меня снова спустят в подвал и попросту начнут насиловать. Поэтому, когда Зарипов начал спрашивать «вот вы на допросе час назад сказали, что в такую-то дату брали и возили деньги, вы подтверждаете?», я послушно кивал головой. Он задал несколько подобных вопросов, я пытался отвечать по тому тексту, который мне дали заучить. Потом меня отпустили.

— Вы сняли побои?

— Да, я обратился за медпомощью. У меня есть документы, подтверждающие наличие следов насилия и пыток. Кроме того, я написал заявление о том, что с меня выбивали незаконные показания. Потом я узнал, что я, оказывается, сам нанял адвоката Аминева. В подтверждение мне прислали из адвокатской палаты соглашение с ним, под которым стояла не моя подпись. Несколько экспертиз подтвердили, что она поддельная. В итоге я пошел искать справедливости в гражданский суд (он ещё не закончен), потому что не заключал с этим адвокатом никаких соглашений.

— Но вы же обещали «помогать» следствию. Получается обманули. Неужели не последовало никакой реакции? Не было угроз?

— Я наивно надеялся, что если написать желобу, то беспредел пресекут. Ошибся. Прошло примерно три месяца и история повторилась. В около 6 утра ко мне в квартиру пришли люди в масках и устроили ещё один обыск. Что искали – до сих пор не понимаю. С нами живёт моя пожилая мама, страдающая онкологическим заболеванием. Ей стало плохо, но следователи не давали вызвать скорую до тех пор, пока у неё не начались судороги.

После того, как медики все же приехали и откачали маму, их до конца обыска не выпускали из квартиры, чтобы в дверь не проскочил мой настоящий адвокат. Он стоял на пороге, стучал, но следователи ему не открывали, нарушая мои права. Все это время они искали у меня какие-то деньги, которые, как и в первый раз, не нашли.

Меня снова увезли в органы, сказали, что мне конец – за то, что я нажаловался на сотрудников и следователя. Потом появился тот самый Зарипов вместе со своим коллегой по фамилии Габдрахманов, и они вместе заставили меня написать отказ от проверок в отношении сотрудников. Я понял, что могу снова попасть в подвал, и был вынужден написать то, что они заставляли. После меня отпустили.

— После этого вы покинули Башкирию?

— Нет. После этого я встретился со своим настоящим адвокатом и мы поехали писать очередное заявление о преступлении в отношении меня. Да, я снова предпринял попытку добиться справедливости.

— Успешно?

— Все мои заявления в отношении следователей несколько месяцев рассматривали в Самаре – военным следственным управлением СКР по ЦВО. Рассматривали объективно, по закону. В результате выяснилось, что в действиях должностных лиц есть признаки преступлений по п. «б» ч.3 ст.286 УК РФ (Превышение должностных полномочий), ч.2 ст. 302 УК РФ (Принуждение к даче показаний), а в действиях навязанного мне адвоката Аминева – признаки преступления по ч.1 ст. 327 УК РФ (Подделка документов).

Но, к сожалению, материалы по этим статьям ещё в ноябре 2024 года передали в нашу Республику. Здесь должны были возбуждать дело, но материалы каким-то волшебным образом попали в работу к следователю Габдрахманову, который ещё недавно выбивал из меня заявление о том, что я не имею претензий к следователям. После этого я понял, что искать помощи у правоохранителей нет смысла и уехал из Башкирии. И год туда не возвращался – боялся, что меня схватят, и уже не выпустят из подвала.

Знаю, что в конце мая этого года после моих многочисленных жалоб Советский районный суд Уфы признал незаконными необоснованные отказы следствия возбудить дело и обязал устранить нарушения. Однако материал до сих пор по формальным основаниям находится в стадии проверки (уже более 11 месяцев), а уголовное дело не возбуждается.

— Дело Алана Марзаева рассматривали в Москве, вы ходили туда на допрос?

— Да, ходил, вместе со своим настоящим адвокатом. Рассказал им всю правду. И про то, что никаких денег в глаза не видел, и про то, как меня заставили оговорить моего начальника, и про пытки. Там все подробно записали, но эти мои показания, видимо, как и правда в целом, уже никому не были интересны.

— Несмотря на все риски, вы все же решились приехать в Уфу, когда вас вызвали в Ленинский райсуд в качестве свидетеля обвинения. Прочему?

— Я, сам того не желая, был вынужден под пытками подписать бумаги следователя, в которых я оговариваю сам себя и оговариваю человека, у которого 4 года работал, который ничего плохого мне никогда не делал. Как с этим жить? Как в глаза людям смотреть? Я не прошу расстрелов или тюремных сроков за те поступки, которые совершили со мной, я прошу справедливости, я хочу жить и не бояться за себя и свою семью, я хочу верить, что большинство людей в погонах делают свою работу честно.

— Что вы сказали на суде?

— Правду. Что никаких незаконных указаний от Марзаева не получал, никаких денег ни от покойного Клебанова, ни от его водителя не забирал, не хранил и не передавал.

— Вы виделись в суде со следователем Зариповым?

— Да, его допрашивали в качестве свидетеля. При мне. Он часто путался в показаниях, сам себе противоречил, на ряд вопросов отказался отвечать, ссылаясь на то, что уже ничего не помнит. Он, конечно же, заявил, что никто меня не пытал, не фальсифицировал протоколы, и адвокат-то у меня был по соглашению (я якобы сам его нанял и сам ему позвонил), и на допрос-то я сам добровольно явился по повестке. Но вопрос – какова цена этим словам, когда уже как минимум экспертизами доказано, что я не заключал соглашения с тем адвокатом, что подписи поддельные там стоят. И есть масса свидетелей и видео с камер, как меня в наручниках после обыска без понятых увозили на допрос к Зарипову безо всякой повестки и объяснений.

— Как вы думаете, зачем это все следователю?

— Кто его знает. Может это чье-то распоряжение негласное, может заказ, может это собственная инициатива, желание выслужится или получить новые погоны. Но способы, которыми достигается эта цель, ужасают. Не всех, правда. Гособвинитель надо мной, как мне показалось, потешался в суде – спрашивал, почему я после пыток не указал об этом в протоколе допроса и ни разу не потребовал, чтобы меня снова вызвали на допрос и по нормальному допросили ещё раз. Да мне одного раза не всю жизнь хватило, спасибо. Как вообще понимать такой издевательский вопрос…

— А были ли в ходе судебного заседания представлены какие-то доказательства того, что вы были посредником между двумя чиновниками? Перевозчиком денег?

— Мне нет. Да и не может быть ни доказательств передачи, ни доказательств получения денег. Их не существует, потому что я этого не делал. Есть только недостоверные показания, которые меня заставили подписать. Я много раз в течении года писал заявления и жалобы во все инстанции и управления, заявлял о том, как меня заставили подписать эти протоколы, однако в Башкирии никто на них не отреагировал. Надежда теперь одна – на справедливый и беспристрастный суд.