Бары, косметика, даже автострахование — я сделал расчёты, и «мужской налог» вполне реален.

Когда я впервые оказался в гольф-клубе в США, было ощущение, что я попал в кино. Куда ни глянь — бескрайние ухоженные поля, кожаные кресла для отдыха, пожилые члены клуба вежливо кивают друг другу. Я чувствовал себя успешным.

Я был рад стать членом клуба. До того момента, как увидел счёт за членство своей девушки.

Он оказался меньше моего более чем в два раза. Ей даже полагались бесплатные уроки, включённые в членство.

«История в деталях» — телеграм канал для тех, кто любит видеть прошлое без прикрас, через неожиданные факты и забытые мелочи. Погружайтесь в историю так, как будто вы там были. Подписывайтесь!

Сначала я посмеялся. Но потом в голове зазвучал вопрос: почему?

Менеджер клуба объяснил это как «поощрение разнообразия» и «стремление расширить привлекательность клуба». Я понял, что он имеет в виду: больше женщин — атмосфера оживлённее, а это притягивает больше мужчин, готовых тратить деньги.

Тот же приём, что и у табачных компаний начала XX века, которые удвоили продажи, убедив женщин курить.

Я наивно подумал, что это просто частная особенность системы.

А потом стал замечать это повсюду.

Бар в Дубае — подруги моей девушки каждую неделю получали по пять бесплатных купонов на напитки.

Ночной клуб в Мумбаи — мне выставляют высокую плату за вход, а женщин пускают бесплатно.

Даже если я почти не пил, всё равно платил за вечер, пока мои подруги легко входили в мир ночной жизни, не доставая кошелька.

В конце концов это стало невозможно отрицать:

Быть мужчиной часто означало быть целевым клиентом — тем, кого стимулируют платить за сам факт доступа.

Невидимый ценник повседневной жизни

Автострахование стало моим первым серьёзным финансовым шоком. Закончив университет, с дипломом магистра в руках и первой работой в финтехе, я решил купить нормальную машину.

Когда получил страховку, чуть не поперхнулся кофе.

Ради интереса попросил коллегу-женщину узнать тариф на ту же машину — её цена оказалась значительно ниже. Агент почти извиняясь сказал, что мужчины моего возраста представляют больший риск.

С жизненным страхованием вышло то же самое: мы с девушкой проверяли полисы для кредитов, и мой тариф снова оказался выше — при одинаковом покрытии.

И это было не только про страховку.

Даже средства гигиены подводили меня. В супермаркете целый ряд «мужского ухода» — чёрные бутылки, агрессивные шрифты, ароматы с названиями вроде «Медвежья хватка» или «Ночной пантера».

А в другом ряду стояло то же мыло без гендерной маркировки и без бренда — в два раза дешевле. Но если специально не искать, выходишь из магазина с явно переплаченным «мужским» товаром.

Я вспомнил, как моя учительница рассказывала, что в её молодости «розовый налог» для женщин был обычным делом — их товары стоили дороже и часто были хуже.

Теперь всё наоборот: есть продукты «для мужчин». Универсальные товары теперь кодируются как «женские» и, следовательно, дороже — чтобы подтолкнуть мужчин к «специализированным» продуктам по более высокой цене.

Даже мой гель для умывания оказался обманом — отличался только флакон.

В итоге я перешёл на простую аптечную марку без упоминания пола — и стал экономить без потери качества.

Знакомства, разводы и скрытые расходы, о которых молчат

Свидания — это, пожалуй, самая очевидная сфера, где кошелёк мужчины испытывает давление. Когда я начал встречаться с девушкой, мне было нормально оплачивать наши ужины и кино — это казалось частью романтики.

Но со временем я заметил ненавязчивый социальный сценарий: если я не тянулся к счёту, атмосфера менялась.

Даже за обедами с друзьями-мужчинами обычно платил кто-то один — чаще всего хозяин встречи.

Я видел, как разводы разоряли моих знакомых. Юридические расходы, алименты, компенсации… В большинстве случаев мужчина уходил с заметно облегченным банковским счётом.

Один друг пошутил, что членство в гольф-клубе обошлось бы дешевле, чем судебные издержки. Но за этой шуткой стояла усталость.

Даже интимные услуги иногда стоили дороже для мужчин. Друг рассказывал, что ему называли повышенную цену на восковую эпиляцию или массаж — якобы потому, что это занимает больше времени или потому, что некоторые мастера предпочитают вообще не работать с мужчинами из-за негативного опыта.

Но за этим я вижу и другой, невысказанный момент: мужчины иногда платят больше не из-за себестоимости, а из-за восприятия их как «платёжеспособных» клиентов.

Есть и эмоциональная цена.

От мужчин часто ждут, что они будут молчать о своих трудностях. После расставания многие из нас оказываются без эмоциональной поддержки: ведь самый близкий собеседник был партнёр, и без него поделиться не с кем.

Такое одиночество не измерить калькулятором.

Большая картина переплаты

Раньше я считал все эти переплаты случайными мелочами. Теперь вижу в них элемент более широкой схемы: бизнес строит ценообразование, исходя из того, сколько клиент готов или способен заплатить.

Чаще всего мужчины рассматриваются как «платящая аудитория» в сферах, где женщины — желанный «магнит». Это бары, клубы, даже приложения для знакомств.

Tinder официально не берёт с мужчин больше, но по факту берёт: социальное ожидание подталкивает мужчин покупать премиум-опции ради большего внимания и доступа в переполненном пространстве.

Иногда более высокая цена оправдана статистикой — например, в страховании тарифы учитывают аварийность.

Но иногда это чистая маркетинговая психология: «мужской» товар обрамляют историями о силе, статусе, эксклюзивности.

В обоих случаях итог один — счёт больше.

Я не злюсь, но я осознаю это. А осознанность влияет на мои действия.

Я делю расходы на свиданиях. Ищу товары без гендерной маркировки. Оспариваю плату за вход и избегаю мест, где ценообразование строится на поле.

И я говорю об этом.

Чем больше мы это обсуждаем, тем сложнее бизнесу прикрываться традицией и маркетингом.

Осознанность — единственный способ платить меньше

Главный урок здесь не столько про деньги, сколько про умение ставить под вопрос привычные системы, в которых мы сами участвуем.

Гендерная разница в ценах — не всегда злой умысел, но почти всегда — расчёт.

Компании отлично понимают, с кого и за что они берут больше.

Я больше не думаю об этом только как о вопросе справедливости. Это напоминание, что без осознанности я буду продолжать платить за истории, которые другие сочиняют обо мне — о риске, статусе и мужественности.

За многие из этих историй я вообще-то не подписывался.

Чем меньше я в них верю, тем больше у меня остаётся.

Есть расходы, которых стоит избегать.