Поиск «настоящего мира»

В эпоху палеолита шаманизм распространился из Африки и Европы в Сибирь, где в некоторой остаточной форме он до сих пор сохраняется как древнейшая форма того, что мы можем условно назвать «религией». Многие из самых древних наскальных рисунков, включая сеть пещер Ласко во Франции, изображают шаманов в состоянии транса, их образы обычно переплетены с животными. Эти изображения отражают представление шаманизма о проницаемости границ между мирами животных и людей, мире, где шаманы вводили себя в состояния, в которых они проникали в царство духов, где переплетаются связи между животными и людьми, растворяются фиксированные категории, и каждая часть становится частью целого, описываемого словом анимизм.

Сегодня, когда религия продолжает утрачиваться, мы бессознательно впитываем идею прогресса, которая отдаляет нас от понимания этого мира. Мы, как современные люди, якобы «знаем» больше, чем палеолитические Homo sapiens; наше знание мира более продвинуто, наши общества более завершены, а наше понимание мира бесконечно превосходит их.

Мы уверены, что нельзя путешествовать в своих снах в реальные места, что животные не могут появляться в снах и указывать на лучшие места для охоты. Мы знаем, что нельзя подняться в царство духов или облететь вокруг солнца на спине северного оленя. Мы знаем, что пейзажи или предметы не имеют духов с собственной волей, что у животных нет души, а люди и животные не могут менять свои идентичности. Мы знаем даже то, что люди не могут восстать из мертвых.

Этот взгляд лежит в основе нашего презрения и полного непонимания религиозных идей в современном мире, что, как кажется, удобно демонстрируется примером донаучного невежества, явно присутствующего в религиях, таких как христианство, — например, креационизм часто рассматривается как попытка объяснить происхождение жизни людьми, не знающими геологических и биологических фактов.

Это приводит нас к очевидной проблеме — что же такое религия? Распространённый ответ среди критиков гласит, что религия — это сочетание невежества и власти: суеверие, порожденное невежеством, и власть, используемая доминирующими фигурами для манипуляции этим невежеством через страх с целью контроля и подчинения нижестоящих в социальной иерархии.

Этот взгляд отчасти справедлив и исторически применим, если ограничить определение религии аспектами средневекового католицизма. Однако популярность такой критики лишь свидетельствует о том, насколько глубоко многие западные общества пропитаны протестантской критикой церкви прошлого. Современные жалобы на религию удивительным образом были бы знакомы Лютеру и его последователям. Безусловно, религия иногда использовала суеверия для контроля масс, как это демонстрируют паломничества к реликвиям, обещавшим сократить пребывание в Чистилище. Но такое объяснение не описывает религию в целом.

Кроме того, существует проблема самого термина «религия». Мы склонны воспринимать её как отдельную категорию, отделённую от остальной жизни и общества, нечто, во что можно либо верить, либо нет. Однако это понимание бесполезно при оценке «религии» за пределами христианства после Средневековья, когда начали возникать идеи разделения религиозного и светского.

Для викинга, рассказывающего истории об Одине-страннике или об эльфах, живущих у источников, шамана, совершающего душевный полёт в духовный мир, или для мезоамериканских жертвенных ритуалов, то, что мы называем «верованиями», было частью цельного восприятия мира, живого присутствиями, таинственного и в то же время неразрывно связанного с сознанием.

Предположение, что они верили в ложные факты, которые мы теперь опровергли, — бесполезный подход к пониманию этих сложных убеждений. Эволюция связана с адаптацией, и в природе мы не видим ничего, что можно было бы назвать «невежеством». Мы видим высоко адаптированных существ с тонко настроенными связями с окружающей средой.

Идея, что распространение шаманизма или любой религиозной веры — это просто проявление того, что мы теперь называем религией, — недостаточна как способ понимания. Это, скорее, наивное отмахивание от того, чего мы не понимаем, подобно тому, как считать непонятный язык бессмыслицей.

Если взглянуть на пещеру Ласко с её сотнями наскальных рисунков, мы видим ритуальное пространство, связанное с затратами усилий и ресурсов. Путешествия в пещеры, их освещение, создание рисунков и проведение ритуалов (к сожалению, нам никогда не узнать, каких именно) не приносили экономической выгоды, но создавали символы, придававшие смысл реальности.

Все эти религиозные схемы — от древнейших пещерных символов до Библии в гостиничных номерах — участвуют в одном общем процессе, который бушмены описывают как «мир за этим, который мы видим глазами».

Мир можно понимать как символический так же, как и буквальный. Символы передают концепции, формы и связи, которые сложно согласовать с научной причинностью. Например, «Божественная комедия» Данте может восприниматься как описание загробной жизни или как литература, но её можно понимать и как символическое отражение устройства мира.

Возможно, понимание религии возможно только через литературу и воображение. В этом плане полёт оленя вокруг солнца становится реальным, потому что его значение — внутренне переживаемое. Мы можем не понимать это полностью, но это хотя бы приближает нас к тому, чтобы осознать, что такое понимание.

Если вы хотите читать больше интересных историй, подпишитесь пожалуйста на наш телеграм канал: https://t.me/deep_cosmos